Портки и штаны. Вообразим невыразимое?

Такой привычный для нас сейчас предмет мужской одежды, как брюки, имеет длительную и своеобразную историю. Штаны были знакомы человечеству очень давно, тем не менее, классический античный мир их не знал. Они пришли в традиционный европейский мир от кочевых племен. Что не удивительно: все же основным средством передвижения для кочевников всегда была лошадь.

Древние жители Восточной Европы познакомились с этой одеждой благодаря скифам и сарматам, Западная Европа — благодаря варварам (готам). В императорском Риме со штанами, кстати, пытались бороться, хотя германские кожаные штаны сразу пришлись по душе римским воинам. Когда же на наших просторах вошли в житейский обиход штаны — достоверно не известно (указывают на XI век — тогда уже носили).

Этот предмет одежды прижился везде и стал символом мужского, «маскулинного», в силу чего столь привычные уже для всех штаны и брюки тоже стали полем битвы. В вопросах одежды вообще, к сожалению, кроется масса возможностей для споров, в том числе «на высоком идеологическом уровне».

Штаны — не исключение. Термин, выросший «из штанов», стал революционным термином во Франции (санкюлоты — беспорточные, от sans culotte, где кюлот — короткие штаны знати и буржуазии в отличие от длинных у бедняков). Но, по счастью, сейчас все вопросы здесь сосредоточены в довольно узкой области — вопросах сексологии, женской эмансипации и прочего, что строго на любителя. (Есть даже работа с характерным названием «Битва за штаны: этикет, мода, политика, идеология» российского сексолога И. Кона).

Столь знакомое нам слово «брюки» появилось не так давно и пришло из нидерландского языка. До этого пользовались словом «штаны» (по основной версии — слово турецкого происхождения), а еще раньше — словом «порты», или «портки». А еще в русском литературном языке 19 века бытовало очень стыдливое слово для мужской одежды — «невыразимое» (или «невыразимые»). Невыразимое — и все тут. Сразу всем читателям понятно. Зафиксировано и в литературе:

«Его бухарский халат разъехался спереди, и обнаружились препротивные нижние невыразимые из замшевой кожи» (И. Тургенев. Повесть «Несчастная»). Или у Тургенева же: «Выхожу — и вижу — за калиткой — человека дурно одетого с разодранными невыразимыми, а перед калиткой Пэгаз в позе победителя» (очерк «Пэгаз»). Или у Вяземского: «Приезжий Н. Н. явился в таких невыразимых на бал к М. Н. Корсаковой».

Целомудренные писатели нашли и словосочетание, описывающее, как бы это выразиться, человека, оказавшегося без невыразимых. Писали просто «без оных». Сразу всем читателям тоже все понятно. «Как только, бывало, губернатор за ворота, так предводитель сейчас: Ой, тарантас! — и марш в деревню. И ходит там без оных, покуда опять начальство к долгу не призовет» (Салтыков-Щедрин. Сказки. «Праздный разговор»). Собственно, «невыразимое» — это шутливый эвфемизм, конечно.

И все же попробуем, оставаясь столь же целомудренными, как некоторые писатели-классики (не только русские — и Диккенс так деликатно называл), вообразить это невыразимое.

Порты, портки — древнее слово. Когда-то им и обозначалась немудреная «одежда типа брюк». Происхождение слова понятно — от «портно», грубого холста, из которого и шили самую насущную одежду — портки и рубашки. Нам осталось слово «портной». Впрочем, слово «портки» тоже живет и здравствует и поныне. И городские женщины часто его употребляют, обращаясь к мужу или сыну. И в шаловливых стихах проскакивает. И в непристойных частушках звучит.

Портки из грубого холста или пестряди шились беднотой. (Пришёл марток — надевай семь порток! — важное указание на обманчивую погоду ранней весной). Портки изначально делились на «холодные, стеганые и теплые» — то есть шились на разную погоду. Предположительное отсутствие портков стало символом крайней нищеты — беспорточный (говорили еще голоштанный, бесштанный, голопятый). Замечательно и неожиданно так звучит у Твардовского в «Василии Теркине»:

К штабу на берег восточный Плелся стежкой, стороной Некий немец беспорточный, Веселя народ честной.

Сейчас так могут сказать только о малых детях и в другом, прямом смысле. А в деревнях когда-то дети подолгу бегали по улицам без портков, в одной рубашке («беспорточная команда»). Слово сохранилось и как некий образ:

Слетелись-сбежались Дуб Волосастый, Зовкий Дарун, Беспорточный Комар — задирчивый глаз, да Брюхо — Валун, Из соседнего леса Дмитрий-Боян примчал на коне, Кулавой-Одинец, Крылина-Мудрец в хрустальной броне. . (Ю. Шевчук. Сказка).

Люди позажиточней надевали зимой порты суконные («Рубашка на нем грязная, на портках домашнего сукна заплаты». Новиков-Прибой «На медведя»). Летом носили порты тафтяные (из тафты — шелка). До XV века портки шились из двух прямых полотнищ, с клином, который назывался ластовицей, и с очкуром (пояс, завязка). Портки могли быть узкими или пошире, длинными и не очень. Следовали и моде — портки «в елочку» или в полосочку.

Знать носила порты из дорогих тканей — парча, объярь (плотный узорчатый шелк). Могли порты и мехом подбить, сделать «с исподом» — мех брали с брюшка песца, белок, соболей.

Порты, естественно, носили мужчины всех сословий. До нас дошло выражение «Без порток, но в шляпе», известно и «Сапожник без сапог, портной без порток». Не исключено, что в некоторых семьях можно и сейчас, к сожалению, услышать «Снимай портки!» (дескать, жди ремня).

Надо полагать, что когда-то всяких поговорок и присказок было намного больше. Например, о бестолковом, но суетливом человеке говаривали: «Седлай порты, надевай коня!».

Удерживались порты на талии или бедрах узлом на гашнике. Сохранились разнообразные поговорки-отговорки с этим словом («И рад бы погнался, да гашник порвался», или «И рад бы не поддался, да гашник оборвался»). В общем, гашник виноват, а то бы я!

С помощью гашника можно было делать портки уже или свободнее — так, как было в данный момент удобнее. Узлы завязывали спереди и сзади: «Те же портки, да наперёд узлы» — поговорка, смысл которой совершенно ясен (то же самое).

Слово «гашник» — интересное, и запомнить его легко. Во-первых, кому не знакомо из жизни — «Спрятать в загашник«? А поговорка именно отсюда. Во-вторых, укороченным «гаш» могли заменить слово «портки».

Но еще интереснее, что есть еще одно слово для портов — гачи. Оно сохранилось в некоторых славянских языках — вот сейчас электронный словарь мне перевел на украинский: гачі - штаны (полотняные; белые суконные). Это слово до сих пор используется и в ряде регионов России («засучить гачи»).

Тюркское «иштон» пришло со времен Золотой Орды. Но слово «штаны» распространилось на мужскую одежду в XVIII веке, оставив слово «портки» сугубо для обозначения исподнего белья. И уже с этим словом пошли в народе новые выражения, пословицы и поговорки: «задрав штаны» (у Маяковского еще: «задрав порточки»), «остаться без штанов» — как крайняя степень нужды, «вырасти из коротких штанишек» и так далее.

Итак, портки давно стали устаревшим названием устаревшего же исподнего белья. Штаны тоже окончательно «превратились» в элегантные брюки.

Надеюсь, мне удалось выразить невыразимое, а вам его вообразить. А то долго не могла и близко подойти к такой щекотливой теме…