Как получить Нобелевскую премию? Вильгельм Конрад Рентген

В конце 1940-х годов в СССР начали бороться с низкопоклонством перед Западом, доказывать, что все на свете первыми изобрели русские. Тут же пошел гулять анекдот, суть которого сводилась к тому, что рентгеновские лучи открыл еще Иван Грозный. Ведь писал же он Андрею Курбскому: «Я тебя, сукиного сына, насквозь вижу!»

Анекдоту этому потому и смеялись, что все знали: открыл всепроникающие лучи не Иван Васильевич Грозный, а Вильгельм Конрад Рёнтген (Wilhelm Conrad Röntgen) (1845−1923). Факт этот был утвержден в общественном мнении и тем, что за свое открытие немецкий ученый получил в 1901 году Нобелевскую премию. Самую первую Нобелевскую премию по физике.

Про Рентгена знали все, даже малыши. О его открытии мы узнавали еще в детском саду, когда всех нас дружно вели на флюорографию. Сперва немного страшно: стоишь в темной комнате без рубашонки, дрожишь. Вдруг что-то гудит, а после доктор велит одеваться. Никаких уколов, совсем не больно! Как тут не полюбить этот самый рентген! И дядечку, который его придумал, тоже.

Родился В. К. Рентген в Вестфалии. Здесь Рейн незаметно пересекает границу, утекая из немецких земель в голландские, к Северному морю. Здесь причудливо смешались голландский и немецкий языки, и у многих вестфальских немцев фамилии заканчивались по-голландски, на «ен». Например, «Бетховен». Кто есть кто, в этих краях не особенно разбирались. Матушка Вильгельма была родом из Амстердама. А когда мальчику исполнилось три года, семья без проблем переехала в соседний, но уже голландский, городок Апельдорн. Здесь Вильгельм учился в начальной школе, принадлежавшей — поклонники творчества Б. Акунина, внимание! — Мартинусу ван Дорну.

В двадцать лет В. К. Рентген уехал в Швейцарию и поступил в Цюрихский политехнический институт. Это очень известное учебное заведение закончила целая плеяда знаменитых ученых, будущих нобелевских лауреатов. Например, здесь учился Альберт Эйнштейн. Получив в Цюрихе диплом инженера-механика, В. К. Рентген понял, что его привлекает не инженерная деятельность, а «чистая» физика. Он становится ассистентом своего учителя, профессора Кундта, и вслед за ним переезжает в 1873 году в университет Страсбурга.

Биографии ученых гораздо скучней биографий военных или путешественников. Биография В. К. Рентгена после того, как он стал физиком, умещается в один абзац. С 1874 по 1900 годы он — профессор физики в различных университетах Германии: в Страсбурге, в Гиссене, в Вюрцбурге. Изучал свойства кристаллов и разреженных газов. Прославившее его открытие совершил уже в пятидесятилетнем возрасте, будучи профессором Вюрцбургского университета. Наконец, с 1900 года и до конца своей жизни В. К. Рентген — профессор физики Мюнхенского университета. В 1914 году он хотел эмигрировать в США, поскольку получил приглашение стать профессором Колумбийского университета в Нью-Йорке. Были даже куплены билеты на пароход, но разразилась Первая мировая война, и планы профессора Рентгена изменились.

Ни великих тебе битв, ни морских приключений, никаких Эльдорадо на горизонте! Всю жизнь изучать какие-то кристаллы, какие-то там разреженные газы! Скукотища! Разве так раскрываются тайны природы?

Придется сказать скептикам и нытикам: да, именно так! Более того, великие открытия, как правило, делаются случайно. Не зарываясь в глубь времен, приведу пример из собственной жизни.

Лет тридцать пять назад один мой товарищ еще студентом проходил преддипломную практику в солидной металловедческой конторе. Студент — дармовая рабочая сила. На моего друга «навесили» весьма нужную работу, которая щедро финансировалась военным ведомством. Работа эта была относительно простой. На уже готовой установке следовало произвести несколько тысяч измерений для образцов различных сплавов, свести измерения в таблицы, построить кривые. Лаборатории — отчет, другу — дипломная работа. Одним выстрелом убивались по крайней мере два зайца.

Если бы друг мой был аккуратной девочкой, скорее всего, эти два зайца были бы убиты и освежеваны в срок. Но мой товарищ был ого-го каким мальчиком, а следовательно, безалаберным разгильдяем. К тому же, и экспериментатор он оказался весьма посредственный, поскольку душа его лежала больше к физике теоретической. Он считал себя наследником Ландау — не иначе! — и парил где-то там, в заоблачных теоретических эмпиреях. Так что таблицы и графики помогал ему делать я. Надо сказать, что при отсутствии компьютеров это было дичайшей работой даже для аккуратной девочки, которой я тоже не являлся.

А вот заведовала лабораторией как раз женщина. Симпатичная, но въедливая. Увидев, каким «Эйнштейном» ей приходится руководить, она собственноручно произвела десяток контрольных измерений и в пятидесяти процентах случаев обнаружила явное несовпадение с тем, что намерил мой друг. Это был скандал, и защита диплома для «великого теоретика» стала проблематичной. Хотя он и клялся-божился, что результатов измерений не подделывал, веры ему уже не было.

Обычно добрые волшебники обитают в сказках, а в жизни все неприятности приходится расхлебывать самому. Но в данном случае без доброго волшебника не обошлось. Один из сотрудников лаборатории поверил слезам и соплям моего приятеля и произвел свое расследование происшедших событий. Выяснилось, что мой друг неоднократно убегал из лаборатории, не выключив измерительный стенд и даже не сняв с него образцы, так что те довольно долго подвергались воздействию высокого напряжения. Под воздействием электрического поля в некоторых образцах происходил фазовый переход. Научное открытие! Ни больше, ни меньше. Мой друг помирился с заведующей лабораторией, благополучно защитил диплом, а вскоре и кандидатскую диссертацию. Стал известным в своей области ученым. То, как велико значение случайности в научной работе, он никогда не оспаривает.

Судьбоносная случайность произошла и с профессором физики Вюрцбургского университета В. К. Рентгеном. В 1895 году он изучал прохождение электрического тока в разреженном газе. 8 ноября, уже собираясь уходить домой, господин профессор закрыл трубку чехлом из черной бумаги, не обесточив установку, хотя всегда поступал наоборот. Рентген случайно нарушил правило, им же самим установленное. И тут он заметил: хотя трубка уже была зачехлена, находящийся неподалеку флуоресцентный экран светится, как прежде. Свечение прекратилось, только когда Рентген отключил высокое напряжение, подававшееся на трубку. Ученый сообразил, что включенная трубка излучает какие-то неизвестные, невидимые глазу лучи (он назвал их «х-лучами»), и устроил на эти лучи форменную «облаву».

До Рождества 1895 года он почти не выходил из лаборатории. Спал и ел, не отходя от приборов. Исследовал все свойства нового излучения и обнаружил, среди прочего, что для х-лучей многие материалы оказались прозрачными (или почти прозрачными). Статью о новом виде лучей Рентген опубликовал 28 декабря 1895 года, и уже в начале следующего года о нем узнала широкая публика. И не только научная.

В русском языке «рентгеном» называют еще и флюорографию, исследование состояния внутренних органов при помощи рентгеновского излучения. То, что «x-лучи» легко пронизывали ткани тела, но задерживались костями, В. К. Рентген обнаружил в своих первых опытах. И сразу же понял важность этого для медицинской диагностики. Недаром первую статью о свойствах x-лучей Рентген послал в Физико-медицинское общество Вюрцбургского университета.

Первый рентгеновский снимок был сделан с руки жены ученого, Анны Берты. А меньше чем через месяц после публикации, уже в январе 1896 года, специалисты из Дартмутского колледжа (в штате Нью-Гемпшир, США) сделали рентгеновский снимок перелома руки. Раньше поиск места перелома производили на ощупь, что доставляло пациенту немалую боль. Пули и осколки, ранившие солдат на поле боя, тоже искали вслепую, специальным зондом. Представьте себя на месте раненного, которому в рану суют такой щуп! Так что очень скоро рентгеновскую съемку стали применять и в военных госпиталях, и в обычных больницах. И о существовании «рентгеновских лучей» узнали все.

Введению этого термина в русский язык во многом способствовал ученик В. К. Рентгена, Абрам Федорович Йоффе. Собственно говоря, правильнее было бы называть эти лучи «рёнтгеновскими». Но почему-то не любит русский язык букву «ё» и всегда норовит исправить ее на «е».

Сам же Рентген всегда называл открытое им излучение только «x-лучами». Он вообще был очень скромным человеком. И болезненно честным. Поэтому слухи, распускаемые некоторыми физиками о том, что Рентген сделал свое открытие, воспользовавшись чужими результатами, буквально ранили его.

На церемонию вручения ему Нобелевской премии, Рентген не приехал, сославшись на занятость. Правда, тогда Нобелевская премия еще не имела такого высокого статуса, как сейчас. И господин профессор Мюнхенского университета вполне мог проигнорировать торжественную церемонию, устроенную в его честь в далеком Стокгольме.

Шведская академия наук переслала лауреату премию по почте. В своекорыстии Рентгена было обвинить еще труднее, чем в нечестности. Денежную награду он передал Вюрцбургскому университету, где сделал свое открытие. А в годы Первой мировой войны почти все свои сбережения В. К. Рентген отдал в фонд поддержки германской армии.